....В нашей деревне поблизости нет крупных озёр. Озеро Большое Еремево, вопреки своему названию, совсем небольшое, расположено посреди топкого болота и никакой рыбы не имеет, кроме щуки. Как она ухитряется выжить и чем питается в отсутствие других пород не ясно. Можно предположить, что щуки питаются своими же мальками, которые довольствуются одним растительным кормом. Есть ещё Малое Еремево, но совсем уж крошечное, рыба в нём не водится, зато вокруг огромное болото, на котором растёт бездна морошки и клюквы. В небольшой нашей речке Усолке можно было наловить на уху но если говорить о серьёзной рыбалке, то надо идти или на Северную Двину за пять километров, или, как тогда говорили, на Большие озёра. До этих озёр, расположенных в районе истоков Усолки, от деревни километров тридцать. Тем не  менее, именно там ловили рыбу, так сказать, в промышленном объёме, наши рыбаки. Ходили на рыбалку многие, а особенно Абрамовы из деревни Лёхово. Один Абрамов даже умер на озере по неустановленной причине - нашли его мёртвым на своей лодке. Там и похоронили его. Жили на озёрах неделями и в давние времена рыбу вывозили по снегу на лошадях. На лошадях же транспортировали на озёра лодки и сети. Раньше можно было услышать такой разговор: - Ты собрался на озёра? - Да. - Много ли берёшь сухарей? Подразумевалось - на долго ли идёшь?
.....Когда мне было лет восемнадцать, я побывал на Больших озёрах один раз, пригласил меня туда старый, но ещё крепкий человек, которого я называл дядя Миша. В то время он бывал там чаще других. Раньше дорога на озёра шла вдоль Усолки, по этой дороге ездили на сенокос и вывозили зимой сено. Поэтому дорога была благоустроена, по мере возможности, в частности через болота имелись гати, а через овраги мостики простейшей конструкции. Лет десять назад кое-где ещё можно было видеть сохранившиеся гати, хотя строившие их люди давным-давно уже на деревенском кладбище. Но мы с дядей Мишей не пошли этим путём, а воспользовались лесовозной дорогой из Рязаново. Нас подвезли лесорубы на машине, потом километров пять шли пешком до озера Пилтозеро. Это небольшое озерцо, сильно заросшее тростником. На высоком берегу хорошая избушка, когда мы пришли в ней жил усольский охотник - сын того Абрамова, что погиб на озере. Мужика не было на месте, он косил сено для привады лосей и мы без него достали из его сетки пару щук. Хотели варить, но потом увидели, что возле избушки стоит котелок с ухой из сорог, которой и пообедали, выпили по стаканчику водки. Нам показалось, правда, странным, что котелок стоял на земле; как потом оказалось он был оставлен для собаки. Абрамов потом нас успокоил - ничего, у собаки язык чистый. Я возражал, но делать уже было нечего.
.....Отдохнув в избушке от комаров пошли дальше красивой, холмистой местностью, по тропе вдоль речки Каменовка, которая весело бежит по каменистым перекатам. Эта речка, сливаясь с другой (не помню, как называется), образует Усолку, а место их слияния называлось Стекище. Отсюда и до устья Усолки на прибрежных заливных лугах были сенокосы. Интересно, что жителям Усолья принадлежали пожни почти до самого Усть-Моржа, а усть-моржовские крестьяне владели сенокосами в верхнем течении Усолки. Такое распределение сенокосов может означать только, что Усолье возникло раньше Усть-Моржа.
.....В Усолку впадают ещё пять притоков: Карнашовка, Лаповка, Жаровушка, Шидровка и Лембовка. Лаповка известна тем, что на ней располагался лагерь "лишенцев" (лишённых прав), которых завезли туда в тридцатых годах для лесоповала. Там они построили бараки, остатки которых ещё были лет десять-пятнадцать назад (я ходил туда за хариусами), где-то там есть и их захоронение. Уже после ликвидации лагеря лесопункт перенесли в местечко Красное (названное так за красоту), а ещё через некоторое время всё перебазировалось в Рязаново. Шидровка и Лембовка протекают там, где деревня и это делает её расположение особенно живописным и богатым сенокосами (по обоим этим речкам также были пожни). Зато весной, когда речки разливались, превращаясь в бурные потоки, Усолье оказывалось совсем отрезанным от внешнего мира, да и сообщение между составными частями деревни становилось возможным только на лодках.
.....Совершенно непонятно происхождение всех этих названий, кроме разве что "Жаровушки" и огромного болота в её пойме - "Жаровое"; эти названия происходят от "жаровица" - клюква. Лембовка, кроме того, была знаменита тем, что вода из неё считалась особенно вкусной. Многие ходили на Лембовку за водой для питья и для чая даже и с другого конца деревни. Был такой случай. Одна пожилая женщина уехала жить в Ленинград (увёз сын, когда она стала одинокой и немощной - обычная история), там она, должно быть очень тосковала по родине и однажды моему брату пришло от неё письмо с просьбой прислать воды из Лембовки. Брат специально ходил за пять километров, набрал воды и отправил посылкой в Ленинград. Кстати и в самой Усолке вода была очень вкусна, мягкая и какая-то лёгкая - хотелось пить и пить. На деревне было несколько колодцев, но воду из них брали только "на технические нужды", как сказали бы теперь, да и  то для стирки ходили за водой на реку. Когда я вспоминаю, как летом забредёшь в воду по колено, наклонишься и вдоволь напьёшься речной водички, мне и сейчас очень хочется этой воды. Впрочем, когда я был там последний раз, вода была довольно мутной. Мне кажется, это из-за деятельности бобров, которых развелось слишком много. Они постоянно работают на своих плотинах, заделывая промоины глиной и илом, от чего, конечно, получается много мути. Раньше никаких бобров не было и в помине, их завезли из Воронежского заповедника в шестидесятых годах и теперь они расплодились по всей области. Совершенно очевидно, что необходимо их численность сокращать, но теперешних охотников они мало интересуют - шкурки сдавать некуда. Мне кажется, что и в Лембовке вода уже совсем не та - лес в её бассейне вырублен и это не могло не отразиться на качестве воды. Кроме того, в озере Сидорово, откуда эта речка вытекает, в семидесятых годах геологи взорвали для своих целей очень мощный заряд, даже весь ил и тина со дна озера выбросило на берег и к нему нельзя было подойти ни с какой стороны. Рыба там исчезла. Раньше в этом озере было очень много некрупного, очень тёмного окуня. При ловле на удочку он попадался так часто, что быстро надоедало отцеплять и насаживать наживку. Впрочем, клевали эти окуни на что угодно, почти даже и на голый крючок.
.....От Пилтозера до озера Долгое, которое уже входит в систему Больших озёр, тоже километров пять, или несколько меньше. Дядя Миша спустил на воду лодку, спрятанную в прибрежных кустах и мы на вёслах поплыли на другой конец Долгого озера, затем по узкой и длинной протоке выехали в озеро Великое и его также переплыли до дальнего конца. Не знаю, сколько это составило километров, но мы оба, гребя попеременно, страшно устали, а у меня набились ужасные мозоли на ладонях. Наконец мы добрались до большой избы, называемой Дорохина по имени её строителя. Этот Дороха уклонился от фронта, сбежав на озёра и построив там избу. В ней он прожил всю войну, появляясь в деревне тайком. За такие дела расстреливали, но Дороху по каким-то причинам не тронули и я запомнил этого мужика с довольно мрачным характером.
.....Устроившись в избе, мы легли спать, а наутро пошли рыбачить на озеро Неленгское, отделяемое от Великого узким перешейком, на котором растёт великолепный сосновый бор. Неленгское больше Великого и по мнению дяди Миши богаче рыбой. Хотя, я после установил, что в обоих озёрах рыбы просто прорва. На Неленгском тоже была лодка, с которой мы потом и рыбачили всё время. Ловили в основном на поплавковую удочку невероятно больших окуней, каких я после нигде не видал, хотя бывал во многих местах. Наживкой были черви или кусочки сороги. Если клёв ухудшался или начинали попадать одни сороги, переезжали на другое место, а во время переезда тащили за лодкой блёсны (дорожки), на которые всё время попадали щуки. Мелких щук дядя Миша отпускал обратно. Однажды схватила огромная щука, когда она появилась на поверхности с ужасной открытой пастью, мы оба даже перепугались. Леска оборвалась и щука утащила нашу лучшую блесну, которую дядя Миша сделал из серебряной ложки. Пробовали ставить сетку и жерлицы (у нас называют самоловами), но определили, что на них затрачивается больше времени, чем при ловле на удочки и дорожки. До обеда мы успевали наловить большую корзину, а после обеда - ещё одну. Вечером дед чистил рыбу, ту, что помельче, сушил в большой "русской" печи, построенной отдельно от избы под навесом, а крупную засаливал в бочке, зарытой в землю в сарае. Печь он топил утром до рыбалки, а рыбу туда ставил на плетёных противнях вечером, к утру она высыхала.
.....Сухая рыба всегда пользовалась большой популярностью в нашей деревне, я сам очень люблю уху из неё. Сама рыба и после варки остаётся жёстковатой и не очень вкусна. Я знаю, что норвежцы тоже сушат треску, но на воздухе, а это больше вяленая, чем сушёная. Много такой трески они экспортируют, в частности, в Португалию, где даже есть национальное блюдо из норвежской сушёной трески. Это блюдо готовиться очень сложным и трудоёмким способом, но, пожалуй, об этом надо писать отдельно. Очень вкусны блюда из солёной щуки и солёного окуня.
.....Постепенно мы объездили всё озеро вдоль и поперёк. На противоположном  от нас берегу - красивый мыс, на нём избушка Абрамова и его могила, на которой стоял свежий крест, поставленный сыном. Недалеко от того места из озера вытекает прелестная речка Неленга, с очень чистой водой. Когда подходишь к её берегу, видно, как густые стаи некрупных рыб разбегаются во все стороны. Однажды мы попали в сильный ветер. Увлёкшись рыбалкой не заметили, как надвинулась туча, поднялся ветер и нас начало изрядно качать. Надо бы плыть вдоль берега, но чтобы попасть домой побыстрее, мы решили пересечь озеро по кратчайшей и скоро об этом пожалели - лодку стало захлёстывать. С трудом, отчерпывая воду, кое-как добрались до берега.
.....Всего мы прожили на озере больше недели. Если сначала рыбная ловля кажется увлекательной, то под конец она превратилась просто в утомительную работу, поклёвки крупных рыбин уже не вызывали никаких эмоций. Рыбные блюда, казавшиеся вначале такими вкусными, под конец осточертели. Иногда я на бору собирал чернику, которую мы заливали сладкой водой и хлебали ложками, заедая хлебом. Варили грибовницу - красные подосиновики росли прямо на тропе, по которой мы ходили на рыбалку. У меня был фотоаппарат и теперь я иногда с удовольствием рассматриваю те давние снимки.
.....Наконец, мы собрались домой, загрузились рыбой, сколько могли поднять и отправились, преодолевая дорогу в обратном порядке. После дядя Миша сходил туда ещё раз за той рыбой, что сразу мы не смогли унести.
.....Позже у меня было желание побывать ещё раз в том чудесном краю, но не получилось, к большому моему сожалению. В семидесятых - восьмидесятых годах в направлении озёр была построена лесовозная дорога со стороны железной дороги и где-то там был лагерь заключённых. На снимках из космоса видно, что в том же направлении есть ещё одна дорога, кажется из ж-бетонных плит, со стороны реки Ваги. Из опыта я знаю: если к озеру можно подъехать на автомобиле, рыба в нём исчезает в течение каких-нибудь двух - трёх лет. Северные озёра малопродуктивны, рыба растёт очень медленно и не выдерживает интенсивной рыбалки, которую приезжающие из города "рыбаки" ведут к тому же самыми варварскими способами. Для примера можно назвать озеро Смердье, на котором теперь располагается известный санаторий Беломорье. Я бывал на этом озере ещё до постройки автомобильной дороги Архангельск - Вологда. Тогда озеро было очень богато рыбой, в частности, там водились крупные щуки, которых мы ловили на жерлицы. Много было и другой рыбы. Идти на это озеро надо было со стороны реки больше десяти километров. На красивом высоком берегу была хорошая изба. Теперь в Смердье можно поймать рыбку не крупнее мизинца, да и то она какая-то заморёная и неприглядная, даже мало похожая на сорогу. Повидимому, теперь и на наших Больших озёрах примерно такая же картина. Кроме того, прекрасные леса в окрестностях озёр, конечно же, вырублены. Территории после сплошных рубок обычно завалены брошенной древесиной, зарастают кустарниками и травой. Если попадёшь в такое место, то проклянёшь всё на свете - старую тропу  или просеку найти невозможно, немыслимо и идти прямо по азимуту. Так что теперь в путешествии туда вряд ли есть какой-то смысл. Счастье, что дядя Миша давно умер и не знает ничего об этом.