"Записки от скуки"
Главная » 2010 » Октябрь » 20 » Жить в деревне - счастье!21:52 Жить в деревне - счастье! |
Человек в городе бесконечно одинок. Когда, например, ты идёшь по улице, явственно ощущаешь, что толпе, текущей мимо, ты совершенно не интересен. На отдельного человека могут обратить внимание, если он чем-то резко выделяется на общем фоне: красивая женщина, грязный пьяница, ведущий себя неадекватно, толпа иностранцев, громко кричащая что-то на чужом языке , ну и тому подобное. В большинстве случаев внимание это отчуждённо, что бы с тобой не случилось, на искреннее сочувствие можешь не рассчитывать.
В деревне ты всегда часть большой семьи. Тут все знают друг друга. Если по улице идёт пожилой человек, каждый скажет ему здравствуй (в северной деревне не обращались на Вы), а если повстречается ровесник, они почтительно назовут друг друга по имени-отчеству. Невозможно представить, чтобы у тебя неприятности, а люди равнодушно проходили мимо. Если в деревне оказался посторонний человек, он всегда вызовет острый интерес, при необходимости помощь ему окажут с подчёркнутой готовностью.
В городе ты дома только тогда, когда в своей квартире. Твой мир ограничен её размерами, за порогом - чуждая и часто даже враждебная среда. Деревенский житель - обладатель целого мира. Понятие дома здесь распространяется на все окрестные поля, луга и леса. Кругом всё родное и близкое. Основная жизнь крестьянина проходит на воле, дома он лишь как бы временно. И трудится и отдыхает сельский житель в контакте со всем окружающим миром, с благодатной природой и на её фоне.
Деревенские дети воспитываются всем коллективом, они под постоянным наблюдением и безнаказанно не могут совершить ни одного проступка (разве только спрячутся где-нибудь от всех, что, в общем-то, сделать всегда нелегко). Я вспоминаю, как однажды в уже тёмный августовский вечер у нас зашёл разговор о всяких страхах и две городские девчонки, всегда приезжавшие на лето в деревню, заявили, что не побоятся сейчас же сходить на кладбище. Они действительно сбегали туда (через поле и дважды через речку) и в доказательство притащили полусгнивший крест с заброшенной могилы на краю кладбища. Наутро об этом уже знала вся деревня. Девочек жестоко отругали и заставили остатки креста снести обратно на то же место, а заводилу (моя первая любовь) бабка отстегала вицей, несмотря на то, что та уже была комсомолкой и считала себя вполне взрослой. От стыда девчонки два дня не выходили из дому.
Отток жителей из деревни в город начался ещё до войны, позднее он принял массовый характер. Во время моего детства очень многие городские дети имели в деревне бабушек и дедушек, поэтому их всегда на лето отправляли в деревню. Наш детский коллектив летом увеличивался раза в три, что для нас было настоящим счастьем, так как приезжие всегда привносили что-то новое. А с какой неохотой и слезами они уезжали в конце августа! Даже теперь, когда деревни нет и в помине, многие уже стариками приезжают туда, чтобы просто посидеть у речки со слезами на глазах.
Конечно, в деревне дети получают меньше информации по части взаимоотношений людей и, как теперь говорят, "меньше раскрепощены", но зато они живут в гармонии с природой и в целом намного самостоятельнее и развитее городских. У ребёнка в деревне огромный выбор занятий в котором он имеет полную свободу. Если бы я стал перечислять все игры, которые у нас были в ходу, мне потребовалось бы несколько страниц. Любили игру "гонять попа". Это вроде городков, только бьют по одной "рюхе", передвигаясь вдоль дороги по определённым правилам иногда не один километр. Игра заканчивается бегом на перегонки к месту старта. А сколько разных игр с мячом! (Проблема была в приобретении этого мяча). Работа в поле (обычно с лошадьми), рыбалка, грибы и ягоды, зимой санки, лыжи и коньки (зимних игр не меньше, чем летних); да разве перечислишь все занятия! У нас каждый имел "свою" лошадь; её бригадир за подростком "закреплял" по выбору. Я до сих пор вспоминаю свою резвую рыжую кобылку по кличке Румба.
На этой лошади я работал каждое лето в течение нескольких лет. Работа на лошади в деревне самая разнообразная, но больше всего времени у нас уходило на боронование "паров". Теперь уже, должно быть, даже мало кто знает, что это такое. Озимую рожь сеют, как известно, осенью, а в течение лета, соответственно, поле свободно. Говорят, что эта пашня находится "под паром". После окончания посевной, то - есть в июне - июле пары перепахивают, а в конце лета, перед посевом ржи, пары пашут ещё раз. Почвы у нас тяжёлые, глинистые, поэтому после вспашки поле покрыто перевёрнутыми, достаточно твёрдыми пластами земли и чтобы их разрыхлить, приходится интенсивно боронить. Обычно мы боронили вчетвером, двигаясь с боронами друг за другом по одному следу. Только после четырёхкратного прохода земля становилась более менее рыхлой. Иногда, если много сорняков, боронили и в восемь проходов, то есть два раза по одному месту . Работать днём было практически невозможно из-за оводов, поэтому приходилось заниматься этим по ночам, когда только комары, которых лошади переносят легче. Взрослые обычно ходили рядом с лошадью, управляя с помощью вожжей, а мы - ребятня ездили верхом. Работа, конечно, весёлая, но со временем страшно утомляет. Иногда распрягали лошадей и устраивали гонки, в которых моя Румба редко кому уступала. Мы с ней очень подружились, Румба издалека узнавала меня. Часто я специально ходил на пастбище повидать свою лошадку. Обычно она поднимала голову и смотрела прямо на меня, а когда подавал голос - не спеша подходила. Осторожно брала мягкими тёплыми губами угощение с ладони. Можно было прокатиться верхом - надо подпрыгнув лечь на её спину и уже на ходу занять правильное положение. Без всякой уздечки, похлопывая по шее и подавая команды негромким голосом, я управлял ею. Всегда поражался, насколько быстро понимала, что я от неё хочу. При езде галопом удержаться можно было только в полу-лежачем положении, изо всех сил вцепившись в гриву. Мне нравилось обнять её за шею, прижаться щекой, при этом она успокаивалась и стояла совершенно неподвижно. За всё время я не разу не ударил её хотя бы веткой, достаточно было чуть пошевелить уздечку, чтобы заставить выполнять нужные действия, а при гонках она сама ни за что не хотела уступать другим лошадям. В плохую погоду у нас была изба-читальня (мы называли клубом), где тоже было множество различных коллективных игр и всяких других занятий В будни взрослым было некогда посещать клуб и мы, подростки, там были полными хозяевами. И вот что интересно - я не помню случая, чтобы было какое-нибудь хулиганство, чтобы была испорчена хотя бы одна клубная вещь. А ведь там была библиотека, радиоприёмник на батареях ( тогда для нас просто чудо техники), патефон, гармошка и т.д. Представьте, что теперешним подросткам не старше 15-16 лет доверили бы клуб - что бы от него осталось? Зимой иногда привозили кино (я запомнил ещё немое, надо было вручную крутить динамо-машину; крутящий смотрел бесплатно). Интересно, что сила воздействия на зрителя не зависит от качества кинопроката. Фильм Чапаев в немом варианте на повешенной на стену простыне ни в чём не проигрывал по сравнению с прокатом его в современном зале с изображением и звуком высочайшего качества. Это справедливо для любого вида искусства. Например, современная техника позволяет получить идеальные фотоснимки. а при этом почти все приходят, почему-то, в восторг от старых, лучше всего дореволюционных, фотографий. И качество их кажется лучше, чем теперешних. В деревне до начала её разрушения очень популярным был самодеятельный театр. Мы ещё подростками с успехом устраивали свои представления, в основном по сюжетам народных сказок. И удовольствие от этого получали и зрители и "актёры" ничуть не меньше, чем теперь, скажем, от театра на Таганке. (Кстати, всё современное "авангардное" искусство это полная чушь, об этом тоже стоит поговорить отдельно). Аналогично и в спорте. Сама по себе любая спортивная игра не имеет никакого интереса если нет, как говорят, интриги, т.е. если тебе безразличен её итог. Поэтому смотреть игру двух деревенских ватаг, в которых есть очень близкие тебе люди, намного интереснее, чем, например футбольный матч между Германией и Бразилией. Удовольствие от некой красоты игры вследствие высокого мастерства профессиональных игроков - всё это полная чушь. Интерес имеет только спортивный азарт. Очень порядочным было отношение друг к другу, особенно ребят к девочкам. В нашем общении не было ни капли пошлости. Часто все вместе пели песни, танцевали под гармошку и патефон (я сам немного играл на двухрядке). Домой мы летом приходили всегда далеко за полночь и родители никогда не запрещали, о чём-то негативном не было и речи.
Другой, чем теперь, была и обстановка в школе. Первые четыре класса мы учились в своей деревне. Было только две учительницы и каждой приходилось вести два класса сразу. Одна вела 1 и 3, вторая 2 и 4. Два класса в одном помещении (были отгорожены друг от друга только печкой) всего около 30 учеников. Учительница по ходу урока переходила от одной доски к другой (один класс при этом занимался самостоятельно). Не было проблем с дисциплиной. Даже на переменах школа вовсе не напоминала сумасшедший дом, как теперь - даже там мы успевали затеять какую-нибудь коллективную игру. Рядом со школой был лес - любимое у нас место для игр.
Ну, а самое главное - дети в деревне всегда привлекались к полезному труду, начиная с очень раннего возраста. Когда я гляжу на детей в городе, не знающих, как занять себя, мне становится просто жаль их. Все их игры и другие занятия всегда кем-то организованы, кто-то построил для них спортивные площадки, дома творчества и т.д., там они занимаются всегда под присмотром взрослых. А где же самостоятельная жизнь ребёнка, которая, по существу, одна только и имеет цену. Где он может испытать ни с чем не сравнимую радость от сознания, что ты полноценный участник жизни, что твой труд тоже приносит реальную пользу, что уже с детства ты не дармоед.
Могу свидетельствовать, что в любой деревне всегда был высокий морально-нравственный уровень жизни, буквально не сопоставимый с теперешним городским. Факты воровства, например, были на моей памяти только в двух случаях и совершили их приезжие люди - откуда-то высланные. Тогда время от времени привозили откуда-то таких людей для работы в лесу, но жили они у нас очень недолго, обычно не более года. А так в деревне никто не пользовался даже замками, уходя из дома просто приставляли к двери веник, чтобы было ясно - никого нет дома и чтобы кто-нибудь пришедший по делу не бродил зря по комнатам, разыскивая хозяев. Ссоры между соседями конечно случались, но они не имели такой остроты, как теперь и никогда дело не принимало криминальный оттенок. Все конфликты разрешались благополучно и в обществе в целом был полный порядок. И ведь достигалось это при отсутствии милиции.
Интересно, что когда деревня ликвидировалась, большинство жителей оказалось в леспромхозовском посёлке. И там моральный уровень населения быстро упал. Началось, в частности, обычное для теперешней жизни пьянство, а ведь в деревне пьяный человек в будни - неслыханное дело.
Городской человек живёт в отчуждении от окружающих: уже почти не знакомятся с соседями по дому и двору, большую часть времени сидят по квартирам (телевизор и ПК - нет более вредных вещей), на улице - в автомобилях (ещё специально затемняют стёкла, чтобы получше отгородиться от всех), общение со знакомыми и коллегами в свободное время только в форме попойки. Свободное время люди проводят пассивно - обычно что-то смотрят для развлечения. При этом ещё бранятся, что передачи не интересны. Как правило, время проводят впустую (убивают) - ситуация немыслимая для деревенского жителя, живущего в постоянных заботах и совершенно не знакомого с пассивным отдыхом. Даже в загородных домах, на которых теперь мода, занимаются только шашлыками, пьянкой, "девочками" и банями. На банях "новые русские" буквально помешались.
По существу, непонятно стремление людей жить в городе. Ведь город это неестественное скопище множества людей, которые "потребляют и выделяют", к ним добавляются автомобили и пропасть другой техники, отравляющей среду. В результате город- средоточие всяческой заразы, губительной для жизни. Считается, что город притягивает людей своей культурной жизнью. Но люди, приезжающие из деревни, чаще всего не видят никакой культуры, а живут на задворках при уровне жизни намного ниже, чем была в деревне. Да и сама эта "культура" ломаного гроша не стоит.
При этом, я не помню ни одного случая, чтобы кто-нибудь, наоборот, из города переехал на житьё в деревню. Живут в трущобах, но в городе, хотя в деревне стоят у многих заброшенными прекрасные деревенские избы (вернее, стояли, теперь уже мало что сохранилось).
Здесь у нас на севере традиционная деревня уже практически исчезла с лица земли. Небольшие деревни давно уже покинуты жителями, а дома или перевезены в лесные посёлки или, чаще всего, просто сгнили или сожжены на месте. Да и в крупных когда-то сёлах остались одни старики. Те дома, которые сохранились, заняты теперь исключительно только дачниками, они приезжают в деревню на лето и убивают там время, загаживая окрестности. Все поля и сенокосы, которые раньше любовно обрабатывались теперь заброшены и быстро зарастают кустарником. Кое-где уже настоящий лес. Если и есть в деревне несколько работоспособных человек, то заняты они, в основном, обслуживанием тех же дачников (торговля). Попытки некоторых заняться животноводством, или выращиванием картошки как правило неудачны. Я думаю, многие ещё помнят "архангельского мужика" из нашего района, попытавшегося выращивать телят на мясо. Он давно уже умер, а дети его не захотели после него жить в деревне даже и одного дня.
Вся жизнь северной "глубинки" сосредоточена теперь в лесных посёлках. Но и там жизнь тоже замирает. Объём лесозаготовок не составляет и двадцатой доли того, что было раньше. Леса в основном давно уже истреблены. То, что ещё есть, находится на расстояниях не меньше 50-100 км от дорожных путей. Строить туда дороги частникам не под силу, поэтому рубят то, что осталось ещё по близости, т.е. леса первой группы - водоохранные, которые прежде запрещались к рубке. Развитый ранее лесосплав по рекам давным-давно ликвидирован.
Таким образом получается, что вся жизнь сосредоточилась в нескольких городах, а остальная территория просто обезлюдела. Когда-то заботливо ухоженные деревни выглядят так, как будто по ним прошла страшная война. Иногда говорят, что северные деревни оказались не перспективны, так как тут тяжёлый климат и сельскохозяйственное производство "рискованно". Это неправда, здесь отлично растут овощи, можно успешно выращивать зерновые, а для животноводства условия вообще идеальны. Да и не только на севере разорена деревня. Мне известно, что и в средней полосе, например, во Владимирской области сотни деревень брошены или на грани исчезновения (если не считать вездесущих дачников - для деревни представляющих явное зло). И беда не только в том, что продукты приходится привозить из других стран (продают египетскую картошку - вообще полный идиотизм), а в том, что с деревней исчезает национальная культура, её "русский дух". Я всю свою жизнь испытываю острую тоску, сожаление и чувство стыда за то, что мы бросили когда-то свой родной дом. Впрочем, лучше всего об этом поёт замечательный певец Николай Гнатюк в своей песне "С белыми ставнями дом над рекой". Я убеждён, что говорить о возрождении России можно было бы только тогда, когда началось бы обратное движение - из городов в деревню. Жизнь даже в той бедной деревне мне теперь представляется благом, а какая замечательная жизнь там была бы, если бы все имели добротные дома, если бы было электричество и более менее проезжие дороги (я не имею ввиду автотрассы, от которых по существу больше зла, чем пользы); ну и, конечно, техника хотя бы для самых тяжёлых работ.
Недалеко то время, когда в деревнях, да и посёлках тоже, исчезнут последние жители и когда-то богатый северный край, давным давно освоенный новгородцами, превратится в брошенную испохабленную землю, где не только деревень, но даже и приличного леса из прежде бескрайней могучей тайги уже не найти..
....................Хотя бесчувственному телу
....................Равно повсюду истлевать,
....................Но ближе к милому пределу
....................Мне всё ж хотелось б почивать
Когда долго живёшь, поневоле начинаешь задумываться о смерти, о том, где и как будешь похоронен. Невольно вспоминаешь эти стихи. Пушкин был, конечно, верующим и должно быть представлял, что его бессмертной душе будет не безразлично, где похоронили его тело. Я же не верю в какое-то существование после смерти и потому странно, что мне тоже не безразлично, где "почивать". Невольно я сравниваю наше кладбище на красивом холме над речкой, заросшем старыми соснами, с городским "некрополем", отсыпанном из песка на вонючем болоте возле города. Лежать в этом болоте посреди тысяч неведомых тебе могил, украшенных пошлыми памятниками на один манер, - не велика радость. Почему-то хотелось бы быть похороненным там на холме посреди своих многочисленных предков. Несмотря на то, что я получил образование и большую часть своей жизни был городским жителем, я чувствую, что мало отличаюсь от тех, кто жил когда-то в моей деревне. Эти люди мне дороже всех других, с которыми я (вольно или невольно) связал свою судьбу. Мне хочется также, чтобы стоял простой деревянный крест, как у всех. Потом он бы бесследно истлел и не торчал бы из земли нелепо покосившийся, давно уже никому не нужный памятник.
А внизу слышно, как неустанно журчит наша "омутистая и каменистая" речка!  |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |