"Записки от скуки"
Главная » 2011 » Август » 19 » Школа и интернат00:52 Школа и интернат |
Наше послевоенное детство было трудным. Фраза эта часто встречается во всяких мемуарах и как-то проходит мимо сознания нынешнего поколения. Молодым теперь уже трудно представить, как всё было в те далёкие годы.
В нашей деревенской школе (расположенной в двух километрах от моего дома) учили только до четвёртого класса. Семилетняя школа была в большом селе, расположенном уже в десяти километрах от нас. Так что с пятого по седьмой класс мы учились в этом селе. Невольно сравниваю моих однокашников с теперешними детьми - пятиклассниками, которых в этом возрасте мамы часто ещё водят в школу за ручку. Нас же первого сентября отправляли пешком по десятикилометровой лесной дороге под "присмотром" одних только старших товарищей, которые уже отучились там год или два. При мне весь наш отряд состоял из шести учеников всех возрастов. Ходить каждый день на такое расстояние было, конечно, затруднительно. Поэтому для таких же детей из всех отдалённых деревень (самая дальняя деревня по названию Целезеро была в тридцати километрах от школы) был создан интернат, в котором мы жили с понедельника до субботы. После уроков в субботу мы с радостью бежали домой, "не чувствуя ног". Ну а в понедельник снова топали по надоевшей дороге, успевая в школу к девяти часам. Страшновато было идти зимой, когда в шесть-семь часов стоит ещё кромешная тьма; даже к началу уроков в январе ещё не совсем рассветает. Иногда проходил слух, что появились волки. Тогда мы мастерили из консервных банок на палках факелы, которые зажигали, если кому-то почудятся волки в лесу. Помню, что раза два я видел их, но на отдалении и не вполне ясно, так что я и теперь не вполне уверен - не привиделись ли они нам. Тем не менее, иногда прожить всю неделю в интернате не хватало сил и мы бегали домой ещё и в среду или четверг к неудовольствию наших матерей. Что же представлял собой этот интернат? Это был отдельно стоящий одноэтажный дом с двумя большими спальнями, кухней, помещением для занятий и комнатой, где жила пожилая, но ещё довольно крепкая старуха, которая нас обслуживала и следила за порядком. В одной комнате жили девочки, в другой (проходной) мы - мальчишки. Кроме кроватей (с матрацами, которые мы сами набивали соломой) и большого стола в наших "апартаментах" ничего больше не было. Никто нас не кормил, ели мы то, что приносили с собой из дома в своих котомках. У меня, например, вместо теперешних школьных ранцев или портфелей была котомка из холщового мешка (в таких мешках раньше затаривали картошку). Этот мешок сшила мне мать и выкрасила в синий цвет чернилами, от чего часто пачкалась моя одежда. Сами варили то, что могли. Старуха после наших занятий топила большую плиту. На всех этой плиты не хватало, поэтому надо было ещё утром успеть поставить свой котелок чтобы занять место, иначе приходилось ждать второй смены, а то и вообще не успеть ничего сварить. Еда была очень скудной, в основном картошка и жидкая каша из муки (зелимница по нашему). Днём весь наш обед состоял из бутерброда в виде ломтя чёрного хлеба, помазанного яблочным повидлом или даже просто сахарным сиропом. Эти "бутерброды" мы покупали в буфете через дорогу от школы, а стоили они десять копеек. О белом хлебе мы даже не мечтали. Помню у нас в хрестоматии была репродукция известной картины, на которой изображён парнишка, должно быть отданный "в люди", к которому приехала мать. Она привезла парню белую булку, которую тот жадно ест, держа двумя руками, а мать с состраданием смотрит на него. Мне всегда было завидно, так как такой булки я никогда не получал, и я предполагал, что она, наверное, очень вкусна. Должен сказать, однако, что хлеб, выпеченный дома в русской печи из своей ржаной муки тоже необычайно вкусный. Круглые караваи этого хлеба выпекали прямо на глиняном поде печи. Моя бабушка доставала хлеба из печи на половине их готовности, обтирала их рукой, смоченной водой, и ставила их снова в печь. Тогда верхняя корка становилась глянцевой тёмно-коричневого цвета. Когда хлеб вынимали, по дому и даже по улице распространялся чрезвычайно аппетитный запах, который я до сих пор вспоминаю. Ломоть горячего хлеба с молоком - на свете нет лучше еды. В деревне всегда очень много выпекали самых разных изделий. Шаньги или пироги из ячменной муки (называли из житной) тоже очень вкусны. В буфете, однако, мы покупали хлеб из пекарни. Тогда к ржаной муке добавляли муку других сортов и хлеб всегда был не вкусный, какой-то не допечёный. Утром перед занятиями мы практически ничего не ели, так как то, что мы успевали сварить, съедалось ещё вечером. Впрочем, я не помню, чтобы кто-то из нас был слабым и бледным от недоедания. Видимо, того питания нам хватало. Кстати, может быть ещё с тех времён у меня привычка к умеренной и простой еде, которая намного полезнее бесконечного обжорства, характерного для теперешних людей. Раньше в деревне почти не было привозных продуктов, разве что только морская рыба, в основном треска и селёдка. Я, например, помню, как впервые попробовал яблоко, арбуз, помидор, подсолнечные семечки и т.д. Ели в деревне почти исключительно те продукты, что росли на своей земле. Может быть, кстати, это и правильно - только свои продукты полезны.
Одежда у нас была очень плохой, мне приходилось донашивать то, из чего вырастали старшие. Из обуви зимой у нас были только валенки (катанцы), в них мы ходили в школу, катались на коньках (коньки специальным, довольно остроумным способом прикручивались к валенкам с помощью верёвки и палочки), ходили на лыжах (валенки вставлялись в кожаные петли, прикреплённые к лыжам, а чтобы не выпадали,привязывались бечёвкой). Осенью и весной в школу я ходил в сапогах, сшитых моим дедом из кожи телёнка. Шкуры дед выделывал сам и дубил с помощью ивовой коры богатой дубильными веществами. Кору эту мы заготовляли летом тайком, так как все шкуры полагалось обязательно сдавать государству, а заготовка коры, поэтому, запрещалась. Сапоги были довольно неказисты, их смазывали дёгтем, который вытапливался из бересты (берёзовой коры). Технологию получения дёгтя я прекрасно помню. Во время летних каникул никакой обуви нам не требовалось. Интересно, что я не могу вспомнить, как именно были одеты мои товарищи да и я сам. Очевидно, мы совсем не обращали внимания на одежду, так как смотреть тут было в общем-то не на что. Хотя я вспоминаю, что уже в старших классах я носил костюмчик из джинсовой ткани, сшитый на матросский манер - с морским воротничком. Он достался мне в наследство от отца, погибшего на фронте. Я был довольно рослым и одежда отца рано стала мне в пору. Название джинсовая нам было не известно, ткань эта называлась "чёртовой". Сейчас такой костюм выглядел бы довольно модным, но тогда это нисколько не ценилось, главное, что он служил мне очень долго и донашивал его я уже будучи студентом. Современному человеку невозможно представить жизнь без электричества, без холодильника, без газовой плиты, без телевизора, без стиральной машины, без холодной и горячей воды, без автомобиля и т.д. А ведь для нас это было нормой, мы прекрасно обходились без всего этого и, уверяю вас, не были несчастнее, пожалуй даже наоборот, мы были счастливее современных детей. Нам не покупали ёлочных игрушек, зато как это было увлекательно сделать их своими руками и вместо электрических гирлянд зажечь в Новый год самодельные свечи.
Нагрузка в школе была намного больше, чем теперь. Каждый день по шесть уроков, часто были и дополнительные занятия вечером. Осенью после занятий ещё ходили работать в поле - рабочих рук в колхозе не хватало (практически одни женщины, поскольку из мужчин с фронта почти никто не вернулся). Тем не менее, учились мы с удовольствием и качество подготовки, кажется, было не плохим. Помню, что у нас был очень хороший учитель по математике - молодой, увлечённый, с хорошей физической подготовкой. Часто он и после занятий оставался с нами и приобщал нас к спорту. К сожалению, работал он не долго, я успел позаниматься с ним только один год, да и тот, кажется, не весь. Были организованы и различные кружки, например, по физике. Электричества тогда не было и в помине, но, тем не менее, мы сами смонтировали телефон на батареях и я помню, как впервые услышал в наушниках стихи Лермонтова "На смерть поэта", которые читал мой приятель в соседнем классе. Был у нас и детекторный приёмник (без всякого питания - звук воспроизводился только за счёт энергии, улавливаемой антенной). Вся конструкция такого приёмника состояла из одного полупроводникового диода - длинной цилиндрической детали - и примитивных наушников. В этих наушниках была чуть слышна передача из Москвы. Речь разобрать было трудно, но музыка нам очень нравилась. А больше всего нас поражал сам факт, что за тысячи километров мы слышим Москву. Я помню, что нам уже тогда вполне понятен был принцип работы радио, мы прекрасно понимали как работает диод, выделяя звуковой сигнал из модулированных электромагнитных волн. В сущности, учёба в школе в тех условиях всё-таки была очень трудна - на пределе наших возможностей. Некоторые дети не выдерживали и категорически отказывались ходить в школу, несмотря на то, что семилетнее образование тогда было уже обязательным. Мы от души завидовали им, когда нам приходилось идти на учёбу, а они оставались на любимой всеми нами работе в колхозе. Теперь я иногда думаю - а оправдала ли моя последующая жизнь те ещё в отрочестве преодолённые трудности. Не лучше ли было жить простой крестьянской жизнью и не бросать свою деревню, не доводить её до полного разорения. Я помню, как некоторые ребята после последнего экзамена в седьмом классе оставили все свои учебники возле сельмага, чтобы зря не тащить их домой. А я свои книжки сберёг, так как мечтал учиться дальше. Хотя дальше было ещё труднее. Десятилетка была только в районном центре за сорок километров от нас и там была всё та же интернатовская жизнь только уже не по неделям, а от каникул до каникул. Жить там было настолько трудно, что я всё-таки заболел и в восьмом классе пролежал две недели в больнице. А после была ещё учёба в институте уже в городе, где приходилось рассчитывать только на себя. Обычно студенческие годы большинство людей вспоминают, как лучшее время в своей жизни. Почему-то я не могу сказать этого про себя. Приходилось совмещать учёбу с какой попало работой, на стипендию прожить было невозможно. Вся студенческая жизнь проходила довольно сумбурно. Всё-таки и в институте я учился настолько хорошо, что меня после окончания учёбы оставили на кафедре. Тем не менее, представляется, что именно в тот период была сделана большая часть жизненных ошибок, из-за которых теперь кажется, что в целом пройденная жизнь не оправдала тех надежд, что были в юные годы. Хотя внешне всё выглядит вполне благополучно и даже счастливо. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |